Иван Поповски, самый любимый московский македонец, поставил в Центре оперного пения на Остоженке «Царскую невесту».
Все в сравнении. Поругав изрядно за вампучную статичность «Руслана и Людмилу», первую постановку в Центре оперного пения Галины Вишневской, похвалим теперь здешнюю новенькую «Царскую невесту».
Особенно после того, как великий Эймунтас Някрошюс, неделю назад как-то совсем ученически поставил «Макбета» Верди в Большом театре.
Уж сколько раз твердили миру: драматические режиссеры — это не оперные. Различие технологий столь велико, что редко какая птица из драмтеатра — обычно это все-таки меломан — долетит до музыкальной сцены.
Так, в Большом можно было убедиться, как трудно несведущему человеку работать с хором — создать в спектакле живую толпу, да еще поющую! Как нелегко работать с солистами, которые мечтают стоять, застывши, и петь в зал, используя три жеста на манер Мирей Матье.
Вечер в Центре начался нервно: Остоженка перекрыта, все оцепили, обыск сумки, металлоискатель. Путин? Ельцин? Горбачев?.. Оказывается, на премьеру прибыл премьер-министр Македонии Бранко Црвенковски с министрами, и крошечный зал вмиг заполнился дюжими молодцами, имеющими малое отношение к изящным искусствам.
Центр Вишневской — заведение небогатое. И все декорации «Царской» из леденцово-белой пластмассы. Ну и что? Зато Ивану Поповски удалось по-настоящему (по сути ролей) поработать с артистами, грамотно выстроить мизансцены. Иногда, конечно, группы певцов в красивых костюмах (художник Алла Коженкова) напоминают дореволюционные «живые картины», но очень живописные.
А иногда — видимо, пойдя на полном поводу у Галины Павловны — режиссер и вовсе выстраивает важный ансамбль по ниточке вдоль сцены (получается концертное исполнение). Но поют отлично, а действие трагедии, как ни странно, не тормозится, внимание как-то ловко переключается на летящую музыку — это уж заслуга оркестра под управлением Владимира Понькина.
Галина Павловна, кажется, сама любовалась из ложи соперницами Любашей (Оксана Корниевская) и Марфой (Оксана Лесничая). Обе красавицы. У первой меццо-сопрано такой красоты и силы, что зал показался маловат для такого голоса. У второй — очень непосредственное, свежее, звонкое, с колокольчиком, сопрано. Но главное — Вишневской удалось вложить в них понятие неразрывности слова и музыки. Грамотность двух Оксан напомнила сладкие времена, когда в Большом пела и сама Вишневская — некий гранд-стиль, превратившийся там в вампуку (достаточно вспомнить Елену Зеленскую в «Макбете»).
Очень живо поет и играет свою роль Наталья Левитина (Домна Сабурова). Мужчины уступают девушкам. Хотя и Владимир Байков (Малюта Скуратов), и Сергей Балашов (Иван Лыков), и особенно Александр Касьянов (Григорий Грязной), как видно, выполнили все указания Поповски и Вишневской (одновременно!) в точности. И, кажется, впервые у всех певцов были понятны все слова — а какие это слезы репетиторов, знают только профессионалы.
Героем все же показался Поповски, которому пришлось пойти на массу уловок и компромиссов, чтобы пение и безукоризненность ансамблей не были нарушены каким-нибудь «драматичным» мотанием головы или поворотом спиной к публике. Иногда доходит до подозрительного: удаляясь со сцены, герои поют, пятясь назад (зато все ноты и слова слышны). И, чтобы возвести это в прием, режиссеру приходится в другой сцене заставить массовку пройти из кулисы в кулису, что называется, спиной вперед.
Все это простительные мелочи по сравнению с живым впечатлением, которое произвела старая опера. Рядом с Вишневской в ложе сидел великий Борис Покровский — это серьезно! Ну а самой Галине Павловне аплодировали не меньше певцов.
Говорят, у нее тут, прямо в Центре, свои покои на пятом этаже, и в последние дни, за упорными репетициями, она вообще не выходила «из дому», что и дало приятный результат.