Ольга Ростропович о Центре оперного пения Галины Вишневской, Фонде Ростроповича и местах, где ей хорошо
Ольга Ростропович – старшая дочь Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской. Родилась в Москве, после окончания школы была вынуждена переехать с родителями за границу. Ольга много лет прожила в Нью-Йорке, окончила Джульярдскую школу по классу виолончели, преподавала в Manhattan School of Music, выступала с концертами, потом оставила музыкальную карьеру и посвятила себя воспитанию сыновей. В Москву она вернулась уже после смерти отца, чтобы заниматься делами основанного им Фонда поддержки молодых музыкантов и, конечно, помогать Галине Павловне, которая с 2002 года активно работала в созданном ею Центре оперного пения – учила молодых певцов оперному искусству. По настоянию матери Ольга постоянно присутствовала на репетициях, ходила на все постановки. И в конце концов Галина Павловна взяла с дочери обещание возглавить центр после того, как ее не станет. Назначение состоялось чуть меньше двух лет назад.
Вы в качестве художественного руководителя делаете уже вторую постановку. Почему выбрали «Паяцев»?
Потому что нигде в Москве эта опера сейчас не идет. А меж тем «Паяцы» – одна из лучших опер классического репертуара, где искусство имитирует жизнь, а жизнь имитирует искусство. Леонкавалло сам написал либретто, основанное на реальной истории. Ну и, разумеется, это просто замечательная музыка, согревающая души и сердца всех, кто ее слушает. Премьера состоялась 25 октября, в день рождения Галины Павловны. В прошлом году мы решили, что каждый ее день рождения будем отмечать премьерой, показывать наши достижения.
Как родилась идея создания центра?
Галина Павловна видела, знала и понимала, что выпускники музыкальных вузов, попадая в театр, не готовы сразу выступать в спектаклях. У них нет соответствующего опыта, учиться приходится прямо на рабочем месте. Поэтому она решила создать оперную школу как некий промежуточный этап между консерваторией и театром. Место, где молодые певцы учатся двигаться на сцене, носить театральные костюмы, петь с оркестром, учатся пластике и актерскому мастерству, иностранным языкам – итальянскому, французскому. Естественно, основу составляют занятия по вокалу. Наша программа рассчитана на два года. На третий мы оставляем тех, кого считаем самыми перспективными.
Где работают ваши выпускники?
Они поют по всему миру. Летом на фестивале Большого театра в Нью-Йорке показывали «Царскую невесту». Дирижировал Геннадий Рождественский, а практически все главные роли исполняли выпускники Центра оперного пения. Я очень горжусь этим. Наши таланты служат в самых замечательных театрах. Эльчин Азизов, Станислав Мостовой – солисты Большого, там же выступает Саша Касьянов. Сергей Поляков и Екатерина Миронычева поют в «Новой опере». Мария Пахарь – солистка Театра им. Станиславского и Немировича-Данченко. Можно перечислять и перечислять.
Сложно ли поступить к вам?
Нелегко. Ежегодно в июне мы проводим конкурсный набор: в этом году было подано около 200 заявок, а взяли мы 11 человек. Мы принимаем певцов, у которых, по нашему мнению, может быть будущее в этой профессии. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Бывает, человек очень хочет у нас учиться, приехал издалека. Хорошо, сейчас мы его примем – а дальше? Будет хуже, потому что карьеру он не сделает. Потенциал сразу видно – это не только вокальные данные, но и артистизм, музыкальность.
Почему собственный оркестр у центра появился только в прошлом году?
А потому что никто не мог этого добиться. Каждый раз, когда я приезжала сюда на спектакли, повторялось одно и то же: поют хорошо, сцена прекрасная, костюмы шикарные, оркестр – катастрофа. И каждый раз я спрашивала: «Мама, ну неужели ты ничего не можешь сделать?» И получала ответ: «Оля, забудь, потому что по-другому не будет». Стало. Большое спасибо Сергею Александровичу Капкову. Разрешение было получено в мае прошлого года, в июне мы объявили конкурс и на 50 мест получили больше 300 заявок. Одним из наших условий была полная ставка: чтобы на репетиции приходили те же музыканты, которые играют в спектаклях. Ученики наши, кстати, готовясь к участию в постановках, могут репетировать с оркестром столько, сколько им нужно, чтобы чувствовать себя комфортно.
Помимо руководства центром вы еще и курируете фестивали им. Ростроповича в Москве, Баку и Оренбурге.
Все началось с фестиваля в Баку. Папа там родился и всегда очень любил этот город. И бакинская публика отвечала ему тем же. Поэтому после ухода папы в 2007 году Баку первым попросил сделать фестиваль. Там он проводится с 2007 года, и я очень благодарна Фонду Гейдара Алиева и его президенту Мехрибан-ханум за неоценимую поддержку, которую они нам оказывают. В Москве фестиваль стартовал в 2010 году.
Программы сильно различаются?
Программы совершенно разные, хотя в обеих присутствуют лучшие мировые коллективы и исполнители. В Баку я привозила Израильскую филармонию с Зубином Метой, Английский камерный оркестр с Пинхасом Цукерманом, Миланский симфонический оркестр им. Джузеппе Верди. Максим Венгеров был частым гостем. В этом сезоне я планирую привезти Риккардо Мути.
А в Москве что будет?
Как всегда – ярчайшая палитра артистов, но об этом я расскажу ближе к открытию фестиваля. Люблю делать сюрпризы.
Сколько сейчас стипендиатов у Фонда Ростроповича?
Восемнадцать. Мы предоставляем стипендии, помогаем с гастролями, инструментами. Так, например, очень талантливую виолончелистку Лизи Рамишвили отправили на учебу в Кронбергскую академию в Германии. Там по моей просьбе ей дали хороший инструмент. Саша Малофеев, тоже наш стипендиат, получил рояль, а Танечка Крячкова – скрипку. К сожалению, возможности наши ограничены – у фонда нет спонсоров.
Изначально было так: папа решил, что все деньги, которые он, приезжая с концертами, зарабатывает здесь, останутся в России для помощи детям-музыкантам. Сейчас фонд существует на мои личные средства. Я мечтаю найти спонсоров, которые бы нас поддержали, но не знаю, как это сделать.
Ваши сыновья занимаются музыкой?
Не занимаются, хотя очень любят ее слушать. Старший сын, Олег, оканчивает колледж в Нью-Йорке. Младший, Слава, учится в Париже.
Но вы при этом живете в Москве.
Не планировала возвращаться сюда, так получилось само собой. Я всегда любила Москву, это мой город. Здесь родилась и в школу ходила. У нас дома всегда были дискуссии: какой город лучше – Москва или Петербург? Мама всегда отстаивала Питер. Для нее он был олицетворением культуры, атмосферы, истории. А мы с папой считали, что Москва – это жизнь. И тоже, между прочим, история.
Куда ходите в Москве?
Я очень люблю театр. Недавно была в «Современнике» на спектакле «Игра в джин» с Гафтом и Ахеджаковой – замечательная работа Галины Борисовны Волчек. Я вообще люблю актеров того, настоящего поколения. Счастлива, что застала «Пристань» в Вахтанговском театре с легендарными артистами, которые сейчас, к сожалению, уже не в полном составе поднимают те самые паруса на той самой пристани. Три раза была на этом спектакле. Часто хожу в Большой зал консерватории и в Концертный зал им. Чайковского. И, естественно, бываю на всех постановках Центра оперного пения. В Большом театре недавно слушала премьеру «Орлеанской девы», где впервые в качестве художественного руководителя и дирижера выступил Туган Сохиев. Браво! Замечательное назначение, это большая заслуга Владимира Урина.
А Нью—Йорк вы любите?
Я люблю то место, где нахожусь. Это, наверное, от папы, потому что каждый раз, приезжая в какой-то город, он любил его в этот момент больше всех остальных. И в каждом городе хотел купить квартиру. Так у нас появились квартиры в Лондоне и в Финляндии. И потом он в эти дома больше не возвращался. Останавливался в отеле – так проще и ближе. Сейчас мне очень хорошо в Москве. На прошлой неделе я побывала в Нью-Йорке, и мне там было замечательно. А до этого съездила в Питер – красота невероятная!
Где вам в Москве особенно нравится и не нравится?
Я очень люблю нашу дачу. Правда, сегодня Жуковка сильно изменилась: одни каменные заборы теперь. А я очень люблю лес, люблю ходить за грибами, люблю русскую осень. К сожалению, из-за того, что я так занята, не часто удается погулять, но, по счастью, рядом с Центром оперного пения есть Зачатьевский монастырь, я люблю там бывать… А чтоб совсем-совсем не нравилось – пока не встретилось таких мест. Хотя нет. Есть такое место: в машине, в пробке.