В Центре оперного пения на Остоженке прошел сбор труппы
Именно труппы, несмотря на то, что это учебное заведение. Ведь за 3 года существования Центр выпустил несколько спектаклей. Их можно квалифицировать и как учебные, и как полноценные представления для публики, на которые она охотно покупает билеты.
Молодые певцы входили со служебного входа, загорелые, довольные, что снова видят друг друга. «Здра-авствуйте!» – пропел привыкшему к таким штучкам охраннику очередной будущий солист.
Галина Павловна собрала своих студиозусов – и старых, и человек 6–7 новых – в зале. Как всегда, чрезвычайно элегантная. На высоких каблуках.
Первое, к чему призвала, – соблюдать дисциплину:
– Наше учебное заведение государственное, это не частная лавочка. Вы обязаны посещать все дисциплины. Никаких отговорок! Не можете – сделайте вывод и отчислитесь. Многим, кто здесь учится, около тридцати, они вскочили на последнюю подножку уходящего поезда. Это их последний натуг. Если к 30 годам человек не определился – дальше уже большой вопрос…
Напомним, что Вишневская создала свой уникальный Центр, чтобы устранить существующий зазор между знаниями и навыками, полученными во время долгой музыкальной учебы, и сценической практикой.
– Надо посещать все сценические репетиции, – продолжила Галина Павловна. – Все участвуют в массовках – у нас отдельно хора нет. У нас все делают всё. Столб надо будет изображать – значит, будете, без амбиций. У нас очень специальное место. Каждому определена индивидуальная программа, к каждому индивидуальный подход…
Как выяснилось, 2 года – очень маленький срок. Оч-чень! А я-то, когда начинала, думала, сколько можно сделать!.. Первый год уходит на то, чтобы шкварки из глотки вытаскивать, а не то чтобы мастерству учить.
– Для меня пение, – продолжает Вишневская, – это: первое – техника, второе – тембр и третье – голос. Какой бы божественной окраски ни был голос – он ничто, если техники нет. То, что наделано за 10–11 лет прежней учебы, даже за год вытащить очень сложно. У наших педагогов ангельское терпение! Что же ждет поклонников Вишневской-педагога в этом сезоне? Прежние спектакли – «Руслан и Людмила», «Царская невеста», «Фауст», «Вампука» (придержат пока только «Риголетто» – спектакль часто игрался в прошлом сезоне) – пойдут своим чередом. – «Царская» и «Вампука» будут уже в октябре. «Фауста» восстановим к ноябрю. Я хочу, чтобы «Фауст», которого мы исполняем на французском, звучал еще и по-русски. Скажем, идет по-французски, а через неделю – по-русски. Я считаю, что публика в той стране, где она живет, должна слышать спектакли на том языке, каким она разговаривает. Мы же не для лингвистов спектакли ставим – такой публики очень мало. Из нового почти на сто процентов будет «Иоланта». Я ее сразу хотела делать, но… Казалось бы, такая небольшая опера, а попробуй спеть! Поэтому, я подумала, на четвертый год можно попробовать ставить «Иоланту».
Неожиданный поворот:
– И не плакать! Вы от меня плачете обычно все. У меня громкий голос, я кричу во время пения – вы же должны меня услышать и исправиться. Учтите сразу: я не злюсь, я просто громко говорю. Я кричу не от того, что злюсь…
Репетиции начались с пятницы. Центр отремонтирован – кстати, на собственные средства. В грязной обуви просят не ходить. «Дома же не ходите», – говорит Галина Павловна. Жвачку просят не жевать, по поводу чего она отпускает особую тираду про верблюда, сопровождая ее недозволенной для фотовоспроизведения пантомимой.
А дальше хозяйка Центра, на минуту задержавшись у телекамеры, удаляется прямо на занятия. А чего медлить? Женщина-то ведь какая решительная!